КРАЙНИЙ СЕВЕРО-ВОСТОК РОССИИ В КОНТЕКСТЕ РАССМОТРЕНИЯ ВОПРОСА ОБ ИНДИВИДУАЛЬНОМ И ОБЩЕСТВЕННОМ

Барбарук Анна Владимировна

Динамику отношений «индивидуальное-общественное» на Северо-Востоке, по нашему мнению, можно уместить в несколько этапов. Первый – самый длительный: он занимает время с начала походов М. Стадухина в XVII веке на территорию Колымы и Чукотки. Удаленность и плохая транспортная доступность делала первопроходцев на Севере в большей мере авантюристами, нежели служивыми людьми. Частный интерес чаще всего преобладал над общественным. Люди в силу меньшего контроля сами выбирали стратегии действий, в том числе по взаимодействию с коренным населением территории Северо-Востока.

В то же время нельзя исключать и роль общественного (читай, государственного) интереса в освоении Севера: государство финансировало экспедиции, активно участвовало в походах, как военных, так и научных. Как только ослабевал государственный интерес к северным территориям, поселения часто приходили в упадок, хотя и продолжали жить своей «частной» жизнью. До XX в., а точнее до начала индустриализации страны, процесс освоения Севера государством подогревался преимущественно угрозой внешнеполитической или внешнеэкономической экспансии (со стороны США, Японии) [3].

После политического хаоса гражданской войны, Северо-Восток России то «забрасывали» в дальний угол политических интересов, то вновь возвращались к вопросу о необходимости освоения его территорий (о богатстве которого в то время существовали только догадки). На момент интенсивного промышленного освоения Север был слаборазвитым регионом и необжитым. В этот период большую историческую роль в заселении территории сыграло именно усиление оппозиции индивидуального и общественного. Общественное, воплощенное в публичном государственном дискурсе по развитию Севера, дало мощный толчок для заселения территории. Ехать в столь суровые условия, в ситуации отсутствия какой-либо развитой социальной инфраструктуры вряд ли бы кто-то захотел, кроме наиболее отважных энтузиастов. Поэтому основной поток переселенцев составили именно заключенные. Но и вольнонаемные, которые ехали работать на Колыму по договорам с Дальстроем (крупнейшим государственным трестом страны), не чувствовали себя уж очень вольготно. Им тоже приходилось существовать в достаточно сложных условиях, которые мало чем отличались от условий жизни заключенных. Возможности для передвижения рабочей силы в этот период были для всех существенно ограничены и жестко контролировались НКВД. С позиции современных стандартов потребления и жизни условия существования на Севере в тот период действительно показались бы фантастически нечеловеческими [1].

Следующий этап в освоении Крайнего Северо-Востока России характеризовался сменой курса во взаимодействии и взаимовлиянии индивидуального и общественного. Возрастала роль частной инициативы при сохранении государственного и общественного контроля. На Север едут теперь преимущественно за хорошими льготами и надбавками. В какой-то момент установилось неустойчивое равновесие между общественным и личным интересом, которое продолжалось приблизительно около тридцати лет. И именно этот период в развитии северных территорий нашей страны можно по праву считать «золотым веком». Социально-экономические условия жизни улучшались, росло и количество населения в различных населенных пунктах, относительно стабильно работали предприятия и т.д.

Последний этап во взаимодействии индивидуального и общественного в условиях Северо-Востока России наступил с начала перестройки, в конце 80-х гг., и отчасти не закончился и сегодня. Государство оказалось не заинтересованным в сохранении территории, а принуждение «общественного» перестало быть значимым. На первый план вышла свобода частного выбора. Все это происходило на фоне кризиса в промышленности и сельском хозяйстве, быстрого роста безработицы, падения уровня жизни населения. В итоге, по причине гипертрофированного индивидуального и отсутствия должного государственного, общественного регулирования, начался массовый отток жителей из северных регионов. Отрицательное сальдо миграции для Крайнего Северо-Востока России продолжает сохраняться до сих пор.

Таким образом, для северных территорий, отличающихся достаточно суровыми условиями жизни, взаимосвязь индивидуального и общественного является не теоретической, а прикладной проблемой. Только баланс этих двух сфер, на наш взгляд, может оказать в дальнейшем конструктивное влияние на сохранение и развитие северных территорий [2].

Литература

  1. Зеляк В. Г. Пять металлов Дальстроя: История горнодобывающей промышленности Северо-Востока России в 30-50-х гг. XX в. – Магадан: Кордис, 2004.
  2. Исаков А.Н. Северо-Восток России в годы перестройки и перехода к рыночным отношениям (1985-1995). Страницы летописи новейшей истории. – Магадан: СВКНИИ ДВО РАН, 1999.
  3. История Чукотки с древнейших времен до наших дней /Под ред. Н. Н. Дикова. – М.: «Мысль», 1989.

One thought on “КРАЙНИЙ СЕВЕРО-ВОСТОК РОССИИ В КОНТЕКСТЕ РАССМОТРЕНИЯ ВОПРОСА ОБ ИНДИВИДУАЛЬНОМ И ОБЩЕСТВЕННОМ

  1. Уважаемая Анна Владимировна! Своим компетентным и обоснованным докладом Вы поднимаете проблему стагнации регионов, находящихся на периферии.
    Отношения центральной российской государственной власти к своим восточным территориям диктуются глобальными геополитическими вызовами и имеют важное значение для безопасности России. Богатый ресурсами регион Чукотки и Магадана является зоной риска по климатическим условиям, удаленности от европейского центра, комплексу экономических и социальных проблем.
    В последнее время внимание центральной государственной власти сконцентрировано на военно-политическом присутствии в дальневосточном регионе. Промышленное и финансовое влияние в этой части мира на сегодняшний день является в сущности незначительным. Считаете ли Вы, что в современном мире компоненты власти, непосредственно не связанные с обеспечением безопасности, финансовыми структурами могут оказать действенное влияние на этно-культурное, экономическое развитие региона, если будут делать упор на развитие личной инициативы, предприимчивости, чувства личной причастности, патриотизма? Благодарю за ответ!

  2. Анна Владимировна, благодарю за интересный доклад! Если правильно понял, то хронологическими рамками Вашего исследования являются XVII — начало XXI вв.? В связи с этим, не могли бы Вы более конкретно определить временные границы этапов в освоении данного региона. На всей временной дистанции какие этапы и их особенности являются главными для Вас? К каким приковано более пристальное внимание? Скажите, пожалуйста, как Вы определяете понятие «Крайний Северо-Восток России»? Какие географические области на современной административной карте нашей страны туда входят? Вы упомянули, что «основной поток переселенцев составили именно заключенные. Но и вольнонаемные, которые ехали работать на Колыму по договорам с Дальстроем (крупнейшим государственным трестом страны), не чувствовали себя уж очень вольготно»? Стояла ли перед Вами задача посмотреть статистику и документы (опубликованные и архивные), показывающие пропорции выделенных в докладе групп населения, чтобы в числовом значении определить соотношение индивидуального и общественного в сталинскую эпоху? Среди отечественных историков такие исследования проводились. Простите за такое количество вопросов. Как Вы считаете, что из советского исторического опыта по освоению «крайнего Северо-Востока» в 1953 — 1991 гг. может быть востребовано на нынешнем этапе развития нашей страны? Спасибо.

  3. Уважаемая Анна Владимировна,
    Спасибо за интересный текст!
    Скажите, пожалуйста, имеют ли подмеченные Вами наблюдения о взаимодействии индивидуального и общественного интереса в освоении труднодоступных территорий универсальный характер, или описанные Вами процессы национально специфические? Если это специфически российское явление, то какими общественными характеристиками оно обусловлено?
    Проблема освоения территорий не теряет своей актуальности в России. Может ли Ваше исследование быть основанием для выработки каких-либо новых подходов в современной политике в этой сфере?

  4. Уважаемые участники дискуссии, позвольте поблагодарить Вас за проявленный интерес к моему докладу. Очень рада, что тема действительно вызвала обсуждение, множество важных вопросов, заданных по существу, а не потому, что эти вопросы надо было просто написать. Я, конечно же, постараюсь максимально лаконично (что вряд ли получится) емко ответить на все вопросы, возникшие по ходу чтения моей небольшой работы. Действительно, многое осталось за скобками доклада. Постараюсь некоторые интересные идеи донести в режиме обратной связи.

  5. Уважаемая Наталия Александровна, абсолютно согласна с Вами, что Север, да и вообще Дальний Восток, имеет важное геополитическое значение, причем российское государство с определенной периодичностью это значение все-таки признает. Согласна с Вами, что по сравнению с этапом советского освоения северных территорий, Крайний Северо-Восток России стал сильно проигрывать по экономическим показателям, прежде всего по добыче полезных ископаемых. Но рывок, особенно рывок, который в советское время совершила Чукотка, был бы не возможен без постоянного и интенсивного государственного вмешательства. Как не поверни данную тему, без государства Крайний Северо-Восток выжить не сможет. Переход на саморегулируемый рынок в 90-е гг. показал, насколько опасна «частная» экономика для данного региона, за которым, конечно, стоят не только территории, но и человеческие жизни, судьбы семей, по разным причинам оказавшихся здесь. Сегодня на уровне территории Магаданской области пытаются решать имиджевые проблемы, принимаются локальные, точечные меры, направленные на развитие чувства малой родины, патриотизма, чувства «мы», желания жить и работать на Колыме, но пока не работает….Пока доминирующее настроение у населения Магаданской области – уехать, «чемоданное настроение» продолжает не только сохраняться, но и влиять на миграционную активность населения. Личная инициатива, возможно, и будет работать здесь, но только подкрепленная активным вмешательством общественного (государственного) начала на Севере.

  6. Уважаемый Андрей Васильевич, я выделяю несколько временных этапов: первый, наиболее длительный, с прихода русских на территорию Колымы и Чукотки до установления советской власти. Второй этап — 30-50-е гг. 20 в. — период интенсивного экономического освоения Северо-Востока, прежде всего связанного с использованием труда заключенных в качестве основной рабочей силы. 60-80 е гг. – «Золотой век» в освоении северных территорий, когда наряду с развитием экономики, происходило постепенное улучшение социальной политики советского государства,развитие системы льгот и.т.д, подъем качества жизни в северных поселениях. Далее современный период, период глубокого кризиса – с конца 80- хх гг. Конечно, это довольно грубая периодизация, специфика своя была как в Магаданской области, так и на Чукотке. Важно, что с конца 80-х гг. серьезных улучшений в социально-экономических показателях развития Северо-Востока России достинуто не было (если не считать открытие современных тороговых центров, ювелирных бутиков и пр.), отток населения продолжается до сих пор. Для меня наибольший интерес представляет именно период относительного благополучия Севера, когда были достигнуты важные социально значимые результаты, что привлекло людей на Север, что сделало эти, казалось бы, неблагоприятные условия вполне сносными. Советское государство доказало людям, что Север нужен, что здесь можно полноценно жить и трудиться. Конечно, много сохранялось «старых» проблем, в частности, жилищный вопрос, продолжали наблюдаться проблемы в развитии образования и здравоохранения, однако уже в то время ( в 60-е гг!!) ставились важные вопросы по рациональному управлению трудовыми ресурсами, по улучшению качества их жизни…Самое интересное, что этот опыт осмысления сейчас бы пригодился многим местным политикам, многие вопросы остаются до сих пор актуальными.
    Крайний Северо-Восток — понятие встречаемое в научной, публицистической литературе, но трудно назвать его конвенциональным. Географически он включает районы Магаданской области ( лучше сказать Колымы, то есть захватывает и часть Якутии), Чукотского автономного округа, северной части Камчатки. Все остальное, что входит в ДФО обладает своей спецификой,в том числе в соотношении индивидуального и общественного. Я не исследовала вопрос о соотношении доли вольнонаемного труда и труда заключенных, поскольку он достаточно хорошо раскрыт в исторической литературе, в частности, в работах В. Г. Зеляка, который писал о развитии горной промышленности в Магаданской области и на Чукотке. Часто он приводил статистику, иллюстрирующую соотношение тех, кто приехал по договорам с Дальстроем, и тех, кто был частью СЕВВОСТОКЛАГа. Однако на первых этапах осовения Колымы и Чукотки однозначно заключенных было существенно больше, чем вольнонаемных. Потом, конечно, были вольнонаемные (но часто не стихийные, а именно организованные вольнонаемные, которые приехали Колыму по догворам с «СВЗ» и т.д.).
    По поводу полезного опыта…Есть хорошие книги 60-х гг. прошлого века по рациональную управлению трудовыми ресурсами, в которых ученые рассматривали стратегии того, как сделать жизнь человека на Севера комфортной для проживания. Так вот все эти стратегии можно спокойно перенести на современный этап, хотя прошло уже много десятилетий. За это время усовершенствовался транспорт, виды связи, но до сих пор жизнь на Севере остается зоной риска для человека. Есть над чем задуматься! В этой сфере прогресса нет никакого.

  7. Уважаемая Анна Александровна, в мои задачи не входило осуществление сравнительного анализа того, как освоение северных территорий происходило в таких странах,как , например, Канада,США. Однозначно можно сказать, что у других государств есть свои «достижения» и «недоработки» в освоении Севера. На Аляске можно было наблюдать, и уже довольно давно, такие негативные процессы, как хищническое использование биоресурсов, истребление природных богатств, по сути, создание условий для деградации культуры северных народов (алеутов, эскимосов). Канадский Север и Аляска слабо заселены, и по большей части представлены национальными поселениями. В то же время эти страны ушли явно вперед по некоторым инструментам освоения северных территорий: северное строительство, использование специальной техники в условиях работы на Севере и пр. И при этом Канада и США никогда не стремились (при всей геополитической значимости территорий Кайнего Севера) к созданию здесь ПОСТОЯННЫХ поселений. Попытки создасть условия для постоянной жизни на Севере – это, вероятно, и есть чисто национальная русская черта. И в этом-то заключается основной конфликт, специфический для России: государству формально нужно, чтобы на Севере жили люди, но каким образом это обеспечить, остается не государственным, а личным выбором: каждый из живущих на Севере сегодня сам должен ответить на этот вопрос: «Зачем мне нужен Север».
    По поводу новых подходов могу сказать только, что сейчас я пристально занимаюсь вопросом развития концепции человеческого капитала и вопросами биополитики. В своей дальнейшей научной работе я постараюсь связать область своих научных интересов с возможностью практического решения актуальных проблем жизни на территории Крайнего Северо-Востока России. .

Добавить комментарий