В КАКОМ СМЫСЛЕ ОППОЗИЦИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО И ИНДИВИДУАЛЬНОГО ЯВЛЯЕТСЯ ПРОБЛЕМОЙ?

Серебряков Фаниль Фагимович

Китайский философ XII века Чжу Си, неоконфуцианец, придавший учению Конфуция форму, в которой оно станет ведущим направлением китайской философии во все последующие столетия, вплоть до XX века, считал, что  оппозиция  двух начал,  ци и ли (в первом приближении: материального и идеального, страдательного и действующего, «объективного» и «субъективного»),  лежит в основе всех вещей. Но  этот,  теперь уже тривиальный факт, будучи переведённым на язык, понятный западному мышлению, применительно к социальной истории, которая ведь есть ни что иное как историческая деятельность общественного человека либо её результаты,  означает, что  оппозиция общественного и индивидуального (единичного и общего, конкретного и абстрактного, частного и коллективного  ets) определяет возникновение, существование и развитие любого социального явления (вещи, процесса, отношения) прямо или опосредованно, открыто или в скрытой  форме, в снятом виде или в действительности,  в форме актуальной или «мёртвой» (как, например, «живой» труд работника  и «мёртвый» общественный  труд в товаре).  Ни один социальный объект, материальный или духовный, помимо этого не существует и существовать не может. И таким образом,  оппозиция общественного и индивидуального в социальных явлениях  сама по себе никакой проблемы не составляет вовсе ( в смысле её, оппозиции, представленности в них).

В таком случае  о чём здесь вообще можно говорить? Дело в том, что в одних социальных объектах эта представленность  может выступать очевидной (как, например, в труде, науке, браке,  коллективных формах игры, некоторых формах искусства и пр.)  и требующей лишь ясного изложения (хотя и здесь возможна путаница, как, скажем, при раскрытии такого сложного явления как труд), а в других – одна сторона может «визуально» доминировать настолько, что складывается впечатление (которое может перерасти в  «теорию», теоретическое обоснование) будто весь объект сводится только к ней или что вторая сторона поглощена ею настолько, что в определении объекта или в её функционировании какой-либо значимой роли не играет, может быть игнорируема. Это может относиться как к доминированию «общественного»,  например, в таких явлениях как государство, особенно в некоторых его разновидностях, как некоторые формы экономической организации (монополии), так и к доминированию (порой  очень ярко выраженному) «индивидуального», например, в таких феноменах как мышление, философия, воля, совесть,  творчество композитора, художника ets. Когда мы имеем ситуацию игнорирования или недооценки одной из сторон этой оппозиции, то, как правило, в  большинстве случаев речь идёт именно о втором случае, то есть когда дискриминируется или даже вовсе отрицается общественное, общее, «социальное» как противоположное личного, частного. Это вполне понятно, так как всё именно таким образом и выглядит, а общественное в подобных явлениях «замаскировалось» так основательно и глубоко, что на феноменальном уровне может рассматриваться как сведённое к нулю. Однако в действительности  речь идёт не о чистых и исключительных проявлениях субъективности, не о порождении субъектом  явления из собственной индивидуальности, не о субъекте познания (деятельности, воли, хотения) как «пауке», пользуясь бэконовским языком,  а о неумении исследователя разглядеть подразумеваемую оппозицию. И трудность как раз и состоит в том, чтобы показать, как, каким образом в каждом из таких явлений, на первый взгляд, сплошь «по природе» частных, единичных и пр., представлено Другое (не трудно показать, что в средствах деятельности философа, художника, композитора  и т.д., например, в книгах, кистях и др., в их окружении и самом их существовании  мы имеем явления общественного, но это не тоже самое, что показать, как Другое представлено в сути самого явления). Это первый момент проблемы оппозиции общественного и индивидуального.  С ним связан и из него вытекает второй, вероятно, ещё более трудный момент. Если эта оппозиция составляет, как уже было сказано выше, пользуясь одним выражением Гегеля, «истину всякого существования», то, следовательно, она должна быть отражена, зафиксирована в самом определении предмета, то есть данного социального явления. Как, например,  это блестяще сделал Маркс в определении  труда, то есть процесса, в котором  «человек своей собственной деятельностью опосредствует, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой»[Маркс К., Энгельс Ф.Соч. Т.23.С.188]  и в котором, «человек впервые действительно утверждает себя как родовое существо»[ Маркс К., Энгельс Ф.Соч. Т.42.С.94].

Сделать это, то есть внести подразумеваемую оппозицию в определение предмета можно, на наш взгляд, рассматривая каждый социальный объект как отношение в  нём общественного и индивидуального (в конкретных формах). Но это требует более подробного раскрытия.